Юность. Космос. Любовь. Свами Вишну Дэв

 

Шла зима 1983 года. Свами Вишну Дэву уже исполнилось пятнадцать лет, и он учился в девятом классе. Внешне казалось, что жизнь идет своим чередом. Он со своим закадычным другом Стасом из соседнего дома посещал секцию каратэ в спортклубе КЧФ. Тренировки были изнурительными, зато после них наступало сильное расслабление, и медитация шла очень хорошо.

В свободное время Свами Вишну Дэв тренировались самостоятельно, слушали музыку — «Спэйс», «PFT», «Зодиак», которая в то время была атрибутом «космической» молодежи вроде их, кем они себя реально считали.

Родители все чаще заводили разговоры со Свами на кухне о моем будущем. Смысл всех разговоров сводился к одному: надо поступать в ВУЗ, неважно в какой, лишь бы получить высшее образование, а там, глядишь  и сам разберешься в жизни.

Свами было совершенно все равно. Он был до краев наполнен медитацией и ему были смешны все светские планы родителей, которые хотели его получше устроить в жизни, чтобы все было «как у людей». Свами Вишну Дэв как раз совсем не хотел, чтобы у него все было, как у людей. Он был сам по себе, и мещанское людское счастье с его ценностями его вовсе не прельщало. Очевидно, его старая привычка с детства все сглаживать, быть «вещью в себе», по выражению его друга, не идти на открытый конфликт, не показывать свои убеждения, а, наоборот, тщательно маскироваться, прятать и скрывать себя, играть ту роль, в которой хотели бы его видеть другие, сработала не в его пользу. Свами Вишну Дэв отмалчивался, говорил, что, в общем, он вроде бы и не против, а сам думал, как мне поскорее улететь на другую планету или по крайней мере стать монахом, чтобы его никто не трогал до конца жизни.

Его любящие родители искренне считали, что он — просто несмышленый подросток, еще не имеющий своих убеждений, и хотели помочь ему выйти в люди, стать счастливым в их понимании.

Родительская любовь… Она всегда грела и окутывала Свами Вишну Дэва. Даже когда он сам внутри был холоден, как ночное звездное небо. Свами Вишну Дэв всегда был благодарен родителям за все, что они сделали для него. Но внутри он никогда не слушал их, потому что у него было знание, которого не было ни у них, ни у его сверстников, ни у школьных учителей, ни у тех, кого он знал в своей жизни.

Знание чего? Знание Истины.

Того, что он не есть тело и ум, что он на самом деле — есть бесконечный космический разум, полный света.

Родители настаивали, что он должен учиться, а он не мог и не хотел ничего объяснять. Чтобы хоть как-то успокоить отца и мать, он записался на вечерние подготовительные курсы для поступающих в ВУЗы при СПИ — Севастопольском приборостроительном институте, сделав вид, будто собираюсь туда поступать. Курсы были ужасно нудными —математика, физика, геометрия, литература. Свами Вишну Дэв неплохо учился в школе, но чтобы терпеть это и после дневных занятий, зная, что все равно это не его, нужно было много смирения. Он просто сидел за партой, глядя в пространство и медитировал, как обычно. Это он умел делать в совершенстве еще с четвертого класса. В конце концов — медитировать в школе, дома или в двести шестой аудитории института, в который ты не собираешься поступать — какая разница?

Школа, секция каратэ, лекции в двести шестой аудитории СПИ на улице Гоголя — вот и все, из чего тогда состояла его внешняя жизнь.

А внутри… Кроме медитации Свами Вишу Дэв  рисовал на полях тетрадей вместо формул неземные пейзажи других планет, писал фантастические рассказы и тайком от родителей месяцами вынашивал «тайные планы», как же ему покинуть эту «мирскую суету», стать отрешенным отшельником. Да так, чтобы вокруг этого никто не заметил и не мог помешать ему! Время-то было еще то — комунистическо-материалистическо-атеистическое.

Его родители были сторонниками «строгого воспитания», и «правильной жизни», все это было так характерно для их сурового послевоенного поколения. Даже за одни разговоры на такие темы неизвестно что могло бы быть. Свами Вишну Дэв не любил конфликтов, не хотел никому причинять страданий, а просто стремился жить так, как хотел — быть всегда, день и ночь в том Божественном, что открылось ему, и продолжать медитировать. Жить всегда одному, наедине с Истиной. Но для этого надо было покинуть ту среду, в которой он тогда жил.

Вспоминая то время, Свами Вишну Дэв пишет:

“Вопрос о выборе будущего, своих ценностей, привязанностях, для меня как таковой вообще не стоял. «У инопланетян привязанностей к земному не бывает» — так иногда я шутил про себя.

Психологически, внутри, я уже давным-давно покинул мир, еще в детстве. Мои ценности, мой смысл бытия и цели в жизни уже давно и твердо сформировались лет в десять-тринадцать, вот только путей их воплощения я тогда не видел по своей молодости. Стоял вопрос как сделать это практически, внешне, и сделать аккуратно, тихо, не привлекая к себе внимания.

У меня были следующие варианты: поступить в летное училище, затем попасть в отряд космонавтов и стать исследователем глубокого космоса. Возможно, наивно тогда думал я, мне удастся найти подходящую планету и спокойно, «официально» поселиться на ней вдали от людей. Смешно? Но в пятнадцать лет мы вполне можем себе позволить такие мечты.

Другой вариант: просто исчезнуть для всех надолго, уехать куда-нибудь, так, чтобы никто меня не нашел. Но я был слишком неопытен и к тому же не мог так неблагодарно поступить с родителями.

Мои опыты медитации не потускнели, а наоборот, казалось, достигли апогея. Я жил «со свистом в ушах» и «ветром в лицо». Мое сознание просто захватывалось той жгучей тайной, черной, холодной и необъятной бездной моего внутреннего «Я». Я смотрел в телескоп на Луну и звезды, рассматривал чертежи космических кораблей, листал справочники о других планетах и читал фантастов. Я любил космос, бредил им, мечтал сбежать с Земли в его черную, безбрежную бездну. Потому что космическая бездна снаружи была примерно тем же, что я испытывал внутри. Она была мною. Между нами не было разницы. Только она могла говорить со мной на равных.

Однако, был еще один небольшой нерешенный, но важный вопрос: я реально не понимал, что такое любовь, так, как это чувствуют люди. Примерно так, как не понимает человек с другой планеты.

У меня и в мыслях не было заводить семью или искать подругу, как это уже вовсю начали делать мои одноклассники. Но было настоящее любопытство, и этот знак вопроса стоял в моем уме несколько лет.

Однажды этот знак вопроса вылился в случайное знакомство с девочкой из соседнего дома. Мне было пятнадцать, ей — тринадцать, она жила на пятом этаже, а ее дом примыкал боком к моему. Романтика, прямо как в кино.

Познакомились мы случайно: кто-то с крыши кидал в нас (в меня и моего друга) шишками, когда мы тренировались во дворе, отрабатывая ката — домашнее задание нашего тренера по каратэ. Как-никак, мы себя считали «королями двора», а здесь такое!

Мы увидели кого-то на крыше девятиэтажного дома, и, быстро забежав в подъезд, поднялись на лифте, вышли через вход на крышу и настигли «террористов». Я помню даже, как в шутку крикнул, чтобы напугать хулиганов: «Так, всем стоять!»

Там, на крыше, была белокурая красивая девушка лет тринадцати, она была невысокого роста, а с ней девочка лет десяти, ее младшая сестра. Девушку звали Лена, а ее сестру — Вика. Она нас не испугалась, к тому же была хорошо воспитана и оказалась очень бойкой на язык. Лена сразу сделала мне замечание, как надо правильно разговаривать с «юными леди».

Через некоторое время я, по ее приглашению, пришел к ней в гости и познакомился с ее родителями. Меня, к моему удивлению, очень тепло встретили. Я стал с ней встречаться. Отец Лены оказался офицером морской авиации в чине капитана первого ранга, кажется он служил в штабе.

Иногда мы уходили вместе, держась за руки, за черту города, в балку, которая начиналась сразу за домами. В ее присутствии мой ум останавливался, я чувствовал как моя сердечная чакра буквально «плавится», а медитация еще больше усиливается. Возникало сильное блаженство, которое, однако, не затмевало мою медитацию, а привносило в нее новый вкус. Я словно немел, уходя глубоко-глубоко в себя.

Мы просто гуляли, держась за руки, иногда разговаривали. Ничего больше. Никаких планов на будущее. Этого было достаточно.

Однажды вечером, когда перед уходом домой мы обнялись на прощание, я вошел в очень глубокую медитацию, и мое сознание расширилось так, что я не мог двигаться, потому что все ветры собрались в центральном канале. Теперь я понял, что такое любовь, о которой так много говорили люди. Любовь — это очень мощная медитация. Это то же самое, что у меня всегда было внутри.

Любовь — это божественное в каждом из нас. Влюбляясь, мы медитируем. Но нам не удается сохранить эту медитацию, потому что мы ложно считаем, что причина любви не внутри нас самих, а снаружи.

Мой ум получил ответ на свой вопрос и больше никогда не думал об этом и не возвращался к этому. Девушка ушла домой, а моя любовь осталась со мной, внутри, и больше не искала ничего снаружи.

Наши встречи сошли на нет после того вечера. В них больше не было смысла. Я понял то, что хотел понять. С тех пор даже слабая мысль о привязанности к другому не могла возникнуть в моем уме. Все есть во мне, внутри, чего же еще искать снаружи?

Моя любовь не исчезла, напротив, расцвела и расширилась, просто она перестала быть зависимой от внешнего. Мы привязываемся к телу, облику, душе другого человека, вместо того, чтобы идти глубже, внутрь себя. Мы хотим сохранить любимого человека, чтобы он всегда был с нами рядом. Для этого мы стремимся его контролировать, цепляемся за него и пытаемся им управлять. Все это, в конце концов, убивает любовь. Но любовь можно сохранить навечно, если давать ей свободу. Не связывать и не ограничивать ее ничем.

Ничем не ограниченная Вселенная с ее бесконечным космосом, звездами и галактиками была для меня олицетворением такой свободной, несвязанной ничем любви — любви к Божественному, к Богу. Я хорошо понимал, что ни за что не променяю ее на маленькую, человеческую, «земную» любовь.”

 

материал взят с www.aryaloka.ru/component/content/article/341.html

 

 

Обсудить у себя 0